한국국제교류재단

Храм Тэвон-са, один из многихстаринных буддийских храмов Чири-сана, расположен на восточномсклоне горы и относится к уездуСанчхон-гун провинции ЮжнаяКёнсан. Пройдя по тропе мимо этогопавильона, на котором висит вывескасо старым названием храма, выоказываетесь на территории храма.Ущелье с текущей по нему речкой,считается главным местом в ЮжнойКорее для «тхакчок», т.е. омовенияног. Тэвон-са является также однимиз ведущих храмов, где практикуютмедитацию монахини бхикуни.

 

Всё время, пока я ехал из Намвона в Унбон через перевал Чоннёнчхи (Чонрёнчхи), я вдыхал запахи гор.Запахи гор ранней весной, просачивающиеся через открытое окно машины, — как я их люблю! Горы пахликак книги из старой библиотеки, а ещё как черновик стихов, которые написал, бодрствуя всю ночь напролёт.В запахах гор, которые пристают к старым деревянным стульям, стоящим на платформе станции, гудкупоезда и даже к спинам людей, которые стоя едят «рамён» из пластиковых упаковок, нет ярких нот, ониисполнены покоя. Горы никогда не просят прочесть их мечты. Они просто молча стоят на одном и том жеместе в ожидании изменения пейзажа, в котором вот-вот откроется новая глава. Запахи, которые не принесётс собой даже тот, кто объехал весь мир, — так пахнут только горы ранней весной. Сквозь эти запахи тихо едетмоя машина.

Однажды, давным-давно, я отправился на гору Чири-сан через ущелье Пэнмудон (Пэкмудон).Отправился не один. В жизни бывают такие судьбоносные моменты, которые трудно принять просто завезение. И тот случай был одним из них. Почему она согласилась отправиться тогда со мною на Чири-сан — знают только боги. Во время восхождения мы остановились в одной деревушке, чтобы пообедать.Хозяин заведения выставил на стол кимчхи, источающую таинственный запах. Тогда я ощутил этот запахпервый раз в своей жизни. В нём были нотки жасмина и аромат лаванды. Хозяин сказал, что это запахперечного дерева. Я тогда впервые попробовал эту незнакомую приправу. И она пришлась мне подуше. Хозяин, глядя на то, с каким аппетитом я ем, вставил словечко: «Оно-то, конечно, потеплело, но навершине будет холодно. Так что возьми с собой сноп рисовой соломы». У него её было много: осталасьпосле молотьбы риса осенью. Я прислушался к его совету.

Спускающиеся террасамирисовые поля в волости Мачхон-мён Хамяна. Это место входитв 50 главных туристическихдостопримечательностей Кореи повыбору американского телеканалаCNN.

Чувствуя себя глупейшим образом, я приладилк рюкзаку сноп (весом, наверное, больше 10 кг) и взгромоздил всё это себе на спину. Добравшись доместа ночлега, я, следуя совету хозяина харчевни, расстелил солому и поставил палатку. Улеглись,оказалось мягко. Укрылись двумя одеялами; свет лампы наполнял палатку теплом. Утром мы обнаружили,что за ночь крышу палатки выбелил иней. Той ночью, мы первый раз поцеловались, а спустившись с горы,поженились и со временем родили двух детей.

Машина, словно ощупывая дорогу на Чири-сан, достигает Хамяна (咸陽). Название этого городазаписывается теми же иероглифами, что и Сяньян — именование столицы Китая, впервые объединённогоЦинь Шихуанди, основателем династии Цинь. Отчего, интересно, такое имя дали расположенномуглубоко в горах уездному центру, где даже облака не задерживаются надолго? Смысл названия заложенв составляющих его иероглифах, которые означают «жить вместе под тёплым солнцем». Я направляюсь всторону Саннима.

Санним (Санрим, 上林) — это лес, созданный учёным Чхве Чхивоном ещё в эпоху Силла, 1150 лет назад, вовремя правления королевы Чинсон. Это самый старый искусственно посаженный лес в Корее. Чхве Чхивонв 11 лет отправился учиться в танский Китай, где в возрасте 17 лет сдал экзамен «кваго», а когда ему было 28года, вернулся на родину. Он сам попросил назначить его в провинцию и получил должность начальникауезда Хамян. Говорят, что увидев страдания местных жителей от наводнений, Чхве Чхивон посадил этот лес вкачестве ограждения.

Прямо у входа в лес стоит дерево «ёллимок» («ёнримок»; 연리목; 連理木), о котором существует прекраснаялегенда. Словом «ёллимок» называют сросшиеся стволами деревья. Но если у деревьев срослись тольковетви, то их называют «ёлличжи» («ёнричжи»; 연리지; 連理枝). В древности во всех странах мира такие деревьясчитались священными. Здешний «ёллимок» — это результат срастания стволов двух деревьев, относящихсяк разным семействам, — дзельквы пильчатой и граба Чоноски, поэтому он сразу же приковывает к себевзгляды тех, кто оказывается рядом. Рассказывают, что примерно в то время, когда Чхве Чхивон сажалсвой лес, один парень, живший на другом берегу реки, влюбился в девушку из крепости Хамян, поэтому,чтобы видеться с ней, он каждый день перебирался через реку. Узнав об этом, учёный сделал переправупо выступающим из воды камням. Со временем тот мостик разрушился, и тогда местные жители построилиздесь настоящий мост, который назвали Чхоннён-гё, т.е. мост Тысячи Лет. А местное дерево «ёллимок» сталиназывать деревом Любви: по легенде, если влюблённые пройдут под этим деревом, то они никогда нерасстанутся. Лес Санним, где на территории более 200 тысяч кв. м произрастает около 20 тысяч лиственныхдеревьев 120 с лишним видов, объявлен природным памятником №154.

Веранда мужской половиныстаринного дома Чон Ёчхана в Хамяне.

Павильон «Нонвольчжон» в Хамяне.Говорят, что своё имя — «Дразнящийлуну» — павильон получил благодарятому, что отражение луны в речнойводе может поспорить своей красотойс оригиналом на небе.

В эпоху Чосон жители Хамяна часто использовали присказку «Слева — Андон, справа — Хамян».Вероятно, это было связано с тем, чтоместные жители гордились славой Хамянаи Андона как уездов, представляющихдух «сонби» эпохи Чосон. Здесь оставилиследы своей учёности и жизни многиеконфуцианские учёные. Речь идёт о такихизвестных любому корейцу «сонби», какуже упоминавшийся выше Чхве Чхивон(псевдоним Коун), Ким Чжончжик (1431—1492; псевдоним Чомпхильчжэ), Чон Ёчхан(1450—1504; псевдоним Ильду), Пак Чивон(1737¬—1805; псевдоним Ёнам).

Я добрался до деревни «ханоков» вдеревне Кэпхён-ни (Кэпхён-ри) волостиЧигон-мён (Чигок-мён). Когда, пройдя понебольшому мосту, я оказался в самойдеревне, мне бросилось в глаза зданиерисорушки. В старину в провинции поразмеру рисорушки судили о жизни впоселении. Наверное, чем усерднее работаларисорушка, тем больше тепла и довольствабыло в жизни людей. Мой взгляд такжепривлекла группа необычных старых сосен,выстроившихся в ряд на холме позадирисорушки.

Я посетил старинный дом «сонби»Чон Ёчхана, одной из ключевых фигургруппировки «сарим». В 1504 году, во времяинцидента, известного как «капча сахва»—«гонений на конфуцианских учёных в год Капча», устроенных самым деспотичным королём Кореи Ёнсангуном, после того как он узнал о коварно подстроенном отравлении его покойной матери, г-жи Юн, —многие учёные группировки «сарим» были отправлены в ссылку или казнены, а уже умершие к тому моменту,в том числе Чон Ёчхан, были подвергнуты казни посредством вскрытия гроба и отсечения головы. Этородовое поместье, состоящее из 15 строений, было возведено усилиями потомков учёного, когда он былвосстановлен в правах, что произошло в 1506 году, после прихода к власти короля Чунчжона.

 

В мужской половине дома, также предназначенной для приёма гостей, нельзя не заметить доску снадписью, содержащей пожелание «сонби» эпохи Чосон, чтобы его потомки из поколения в поколениеоставались честными чиновниками. Если вы любите горячительные напитки, то вам непременно стоитпопробовать «сольсончжу» — «вино из собранных весной молодых побегов сосны», которое на протяжениимногих поколений делают в этой семье.

Этот напиток, имеющий пятисотлетнюю традицию, ведёт своюисторию от поминального вина, подношением которого потомки Чон Ёчхана стремились выразитьглубочайшее уважение к своему предку. Я тоже хотел познать поэтическое вдохновение «сонби», отведавэтого вина, но, к сожалению, в информационном центре никого не было.

С вершины холма, где заканчивается дорога, прозванная здесь «тропой Ильду», можно однимвзглядом окинуть всю деревню. Между веток старых сосен виднеются аккуратные старинные домикипод черепичными крышами. Из труб домов, где уже готовят ужин, курится лёгкий дымок. Говорят, что впрошлом путешественники, определяясь с местом для ночлега, важным критерием считали дым из трубы.Они исходили из того, что если в деревне цветут цветы, а из труб вьётся дымок, предвещающий угощенье,то, стало быть, здесь стоит задержаться. Пусть мне не удалось попробовать «сольсончжу», зато я вдовольнадышался запахами старых сосен и ароматом дыма от готовящейся еды, так что, наверное, можно сказать,что я выпил там «сонёнчжу» (松烟酒) — «вина соснового дымка».

Машина выезжает на дорогу к храму Тэвон-са в Санчхоне. В окрестностях реки Кёнхо-ган, котораятечёт у подножья Чири-сан, расположились горные деревушки с прекрасными названиями, такими какСичхон, Чхансэм, Токкё, Мёнсан и др. Огни деревушек красиво светятся в окружающей их темноте. Свет вокнах нескольких домов, взобравшихся на гору, напоминает огоньки светлячков. Среди всех буддийскиххрамов, расположенных на Чири-сане, Тэвон-са славится звуками ручья, текущего по дну самого глубокогоздешнего ущелья. Всё время, пока я, вдыхая запахи окружающих гор, поднимался по тропе к Сиори, менясопровождало журчание горного ручья. В высоком небе ясно сияли звезды, и тут до меня донеслись звукигонга, созывающего на вечернее богослужение. Пройдя в темноте по территории храмового комплекса, яоказываюсь перед зданием Тэун-чжон, и на моём пути вдруг появляется бикхуни (монахиня), которая, сложивладони вместе, приветствует меня поклоном. Я тоже складываю ладони вместе и отвечаю на её приветствие:«Я припозднился. Просто хотел разок взглянуть на ночной Тэвон-са». Не произнеся ни слова, семенябыстрыми ногами, монахиня исчезает из виду. Я хотел провести ночь в храме, чтобы слушать шум бегущейводы и вдыхать запахи гор. Этой мечте не суждено было осуществиться, зато мне удалось поужинать рисом,приправленным горными травами, в одном из домов деревни, расположенной ниже по склону, и там жезаночевать. Огни деревень были похожи на цветы.

В 1989 году вместе с писателем И Мёнханом мы путешествовали по западным провинциям Китая.Мы посетили по очереди Дуньхуан, Турфан и Урумчи, и мой спутник, семья которого держит клиникутрадиционной корейской медицины, рассказал мне, что в западных районах Китая произрастаетудивительное лекарственное растение, называемое по-корейски «тончхун-хачхо», т.е. «зимой — червь, летом— трава» (кордицепс китайский; род грибов). Я поначалу не поверил в существование этого мистическогорастения, но в Лююане в одной лавке лекарственных трав мне довелось увидеть настоящий кордицепс. Ядо сих пор хорошо помню, как мой спутник с благоговением держит двумя руками это чудо природы. Г-н ИМёнхан учил меня, что главная составляющая в корейской традиционной медицине — это ароматерапия.Он говорил, что ароматами горных лекарственных растений из тела изгоняют негативную энергию, и этозвучало для меня гораздо более убедительно, чем история про «червя-траву». В Санчхоне есть Музейтрадиционной корейской медицины, где представлены лекарственные травы, растущие на склонах горыЧири-сан, а также тематическая деревня, посвящённая 400-летнему юбилею издания труда Хо Чжуна «Тоныйпогам». «Тоный погам», т.е. «Сокровищница восточной (корейской) медицины», — это фактически учебникпо восточной медицине, который издавался также в Китае и Японии. Этот медицинский труд, внесённыйв Список всемирного наследия ЮНЕСКО, является предметом гордости корейцев наравне с подвижнымметаллическим шрифтом.

Деревня Намса-йедам является образцовой деревней «сонби» эпохи Чосон. Её название означает«деревня с красивым старинным забором». У входа в деревню установлен столб, указывающий путь, покоторому следовал адмирал И Сунсин, направляясь в ссылку после разжалования в солдаты. Ещё здесьпривлекают внимание каменные заборы, сложенные из плотно пригнанных друг к другу камней и земликрасноватого оттенка. Две софоры японские в начале переулка, с сомкнувшимися кронами, встречаютпутешественника. Эти деревья, которым больше трёхсот лет, называют также «деревьями сонби», потому что,согласно преданию, учёные-конфуцианцы, вбирая в себя их зелёную энергию, очищались душой и телом.

С точки зрения фэншуй, эта деревня имеет вид двух драконов, извергающих огонь, поэтому, как говорят,софоры здесь посадили, чтобы преградить ему путь.

Заборы здесь гораздо выше человеческого роста, и кому-то из путешественников это может показатьсянемного неудобным. Поневоле задаёшься вопросом: а не было бы более естественным, если бы они былипониже? Ведь тогда со двора можно было бы видеть окрестные поля и горы. Звание «самой красивойдеревни Кореи» тоже, кажется, давит своей тяжестью на Намса-йедам. Подумалось, что «сонби», с их глубокойучёностью и добродетелью, вряд ли стали бы возводить такие высокие заборы, но запах весенней земли,идущий от каменной кладки, чем-то определённо хорош.

«Еллимок» у входа в лес Санним.Если влюблённые пройдут подэтими сросшимися деревьями,то они навсегда останутсянеразлучными.