«Кит» («Whale»)
Чхон Мёнгван
Перевод: Chi-Young Kim (Ким Чжиён). 365 p. Archipelago Books, 2023. $22.00
Гобелен, сотканный судьбой
В своём «Ките» Чхон Мёнгван охватывает поколения, рассказывая историю двух матерей и двух дочерей, жизни которых спутаны нитями судьбы. Повествование начинается с Чхунхи, необычно крупной девушки, которая возвращается домой годы спустя после ужасной трагедии, и старухи, которая клянёт весь мир за то, что он к ней жесток. Затем мы отправляемся назад, во времена японского колониального правления и детства Кымбок, матери Чхунхи. Одаренная ещё в юном возрасте фигурой и запахом, против которых не могли устоять мужчины, девушка тем не менее не пала жертвой их желаний. Кымбок не позволяет ничему становится на пути своих амбициозных планов, и всё, к чему она прикладывает руку, становится успешным. Организовав предприятие по сушке рыбы в прибрежной деревне, она зарабатывает состояние, но знает, что предназначена для более масштабных и лучших дел. Кымбок переезжает в Пхёндэ и, когда почти трагическая ситуация оборачивается неожиданной удачей, открывает кирпичный завод, а позже осуществляет свою главную мечту — строит кинотеатр в форме кита, величественного создания, впервые увиденного ею в той прибрежной деревне. Но как раз тогда, когда, кажется, весь мир лежит у её ног, запутанные ситуации начинают затягивать Кымбок в паутину пророчеств. Как сложится в итоге её судьба на сцене, которую она сама выстроила?
«Кит» — роман, который невозможно упаковать в аккуратную опрятную обёртку. Автор вводит бесчисленных персонажей, жизни которых связаны странным и неожиданным образом. Даже те персонажи, которые, кажется, окончательно покинули сцену, возвращаются, часто в изменённом облике, но всё ещё связанные судьбой. И это — тема, которая висит над повествованием как маятник часов: мысль, что судьба, как бы мы ни старались бросить ей вызов, всё равно добьётся своего. Автор достигает этого эффекта несколькими способами. Во-первых, постоянно появляются предзнаменования событий, которые произойдут с разными персонажами. Автор также любит объяснять то, что с ними происходит, действием различных «законов»: закона любви, закона рефлексов, закона глупости, закона идеологии, закона капитализма и даже закона чрезмерной уверенности в себе. Все эти «законы» создают вселенную повествования, где причина и следствие чётко связаны, а человеческие намерения и действия имеют предопределённые последствия. И пока история покрывает некоторые самые болезненные десятилетия корейской истории, от японского колониального правления через Корейскую войну к эпохе военных диктатур, из-за использования автором предзнаменований и «законов» повествование ощущается как вневременное. Время схлопнулось, как если бы мы смотрели на гобелен, на котором история рассказывается слева направо; здесь, конечно, есть порядок и развитие событий, но всё можно окинуть одним взглядом. Таким образом, когда мы наконец прибываем к концу этой саги, нас охватывает чувство, будто нам позволили приобщиться к великой тайне — которую мы, возможно, никогда до конца не поймём, но которая от этого не менее глубока.
«Крылья фантомной боли» («Phantom Pain Wings»)
Ким Хесун
Перевод: Don Mee Choi (Чхве Донми). 208 p. New Directions Books, 2023. $18.95
Чревовещатель наделяет голосом небо
Само название поэтического сборника Ким Хесун подсказывает, что в нём ключевую роль играют птицы. Обычно птицы ассоциируются с изящным полётом или с красивым пением, но в этих стихотворениях поэт-птица (или, может быть, птица-поэт?) ходит по земле на высоких каблуках, стыдится своих огромных крыльев и носит своё платье, как птичью клетку. Птицы часто оказываются в клетках, чтобы радовать глаз. Во многих культурах в них видят воплощение душ умерших, что уместно, если учесть силу горя из-за утраты любимых и жизненных трагедий.
В своём эссе в конце сборника Ким рассказывает о неожиданной интерпретации чревовещания: мужчины-поэты во время японского правления часто говорили женскими голосами. Термин кажется удивительно подходящим, особенно, если учитывать, что он буквально означает «говорить из живота» (этот смысл также есть и в корейском термине для чревовещания — «покхвасуль), и что в древней Греции чревовещание ассоциировалось с духовным вдохновением или одержимостью. Возможно, Ким Хесун не дарит нам утешения, но, подобно шаману, одержимому духами, подобно поэту, который наделяет голосом дыхание небес, она облагораживает нас своим творчеством.
«The Gleam»
Метафора света
Пак Чиха в своём альбоме The Gleam («Отблеск»; 2022 г.) буквально следует за смутным светом. В альбоме заключена его прекрасная метафора как состояния и мгновения, образа и чувства. Первыми звучат традиционные инструменты: гобой пхири, гармоника сэнхван и цимбалы янгым. Их тембр, своеобразный, как и облик инструментов, сразу же зачаровывает слух. Естественные звуки распространяются в непредсказуемых направлениях. Еле заметные изменения вибраций, надолго зависающий звук, который падает, рисуя плавную кривую, затихающее эхом чувство сопереживания увлекают нас в глубокую тишину и внутреннее безмолвие.
Выступая в течение девяти лет с играющей на каягыме Со Чжончмин в дуэте под названием su:m, Пак знакомила нас с грамматикой корейской традиционной музыки, но в своём сольном альбоме она укрепила свои позиции в минимализме и жанре эмбиент.
В «The Gleam», как и в альбомах «Communion» (2016 г.) и «Philos» (2018 г.), Пак использует повторения и наложения музыкального материала и паттернов, отходит от обычной игры смычком и ногтями и извлекает из янгыма резкие звуки. Но её цель не в демонстрации новаторской техники, а, скорее, в расширении динамики звуков.
Ещё одно ключевое слово для понимания этого альбома — пространство. Спроектированный всемирно известным архитектором Тадао Андо Museum San в Вончжу, сыграл важную роль в создании этого альбома. Пак, развив часть «Temporary Inertia», подготовленной для 2020 Art Spot Series, включила его в этот альбом. Автор разместила сжатые звуки конкретных инструментов, приняв во внимание все акустические особенности пространства. Для Пак пространство не столько «фон», сколько «фактор», определяющий направление музыки, и в то же время — «материал», из которого строится музыка. В конце произведений, запечатлевших разные формы и остаточные изображения света, мы придём к следующему вопросу: что оставит нам этот свет?