한국국제교류재단

В одном из закоулков традиционного рынка в городе, где я живу, молодая супружеская пара открыла книжный магазин «Симтта», т.е. «сажать». В смысле «сажать деревья, цветы».

«Да кто придёт на рынок, чтобы купить книгу? Надеемся, вы хоть с голоду не умрёте».

Так причитали обеспокоенные местные торговцы, но их страхи оказались напрасными. Люди стали приходить в магазинчик площадь около 10 кв.м. Выйдя со станции поблизости и пройдя через рынок, туда приходили путешественники. Кто-то приходил почитать выставленные в витрине очерки о путешествиях, сборники стихов или комиксы. Приходили также журналисты с телевидения и из газет.

Когда я забежал в «Симтта» перед поездкой в Чинчжу, супруги протянули мне томик стихов. «Тамдам», т.е. «Безмятежность». Состояние души, когда она покойна, словно текущая вода. Первый сборник стихов Чан Сонхи. Читая стихи, я глубоко прочувствовал тяжёлые испытания и несчастья, выпавшие на долю поэтессы.

За перилами павильона Чоксон-ну, стоящего на берегу реки Нам-ган, протекающей через Чинчжу, виден центр города. Этот павильон, построенный в эпоху Корё и переживший неоднократные перестройки и реставрации, во время Имчжинской войны играл роль штаба обороны крепости Чинчжу, а сейчас стал любимым местом отдыха горожан.

В тот день, когда я болела в одиночестве,
Я растворилась в холоде и потеряла очертания.

Я — бессмыслица.

Цокая на высоченных каблуках,
Тяжело ставлю ноги, промокшие от долгой ходьбы
В квадратных туфлях,
Пока льётся все ниже и ниже
Мой дорогой холод.

Длинные имена, что не смогла сразу отпустить,
Вязко замерли на кончике языка.

Это стихотворение называется «Лёд». Мне понравилось, что автор использовала лёд как метафору для слёз. И ещё выразила слёзы как «мой дорогой холод». Взгляд привлекают туфли с квадратными носами. И действительно — что ещё наша жизнь, если не бесконечное блуждание в пустоте в таких туфлях на высоком каблуке? Вода в озере безмятежна.

Я еду по трассе №1049 вдоль берега озера. Примерно через 10 км в глаза бросается знак с надписью: «Музей культуры бронзового века Чинчжу». В нём воспроизвели облик людей бронзового века, живших здесь, в дельте реки, около 1500 лет до н.э., и выставили раскопанные артефакты.

В этом зале Музея культуры бронзового века Чинчжу выставлены артефакты, обнаруженные во время раскопок в волости Тэпхён-мен города Чинчжу.

Интересно, как жили люди 3500 лет назад. В музее я прочёл, что здесь были обнаружены места 400 становищ, и был поражён, узнав, что образ жизни людей бронзового века почти не отличался от нашего, по крайней мере в том, что касалось одежды, еды и жилья. Они разводили огонь и готовили на нём рис в глиняных котлах, жарили рыбу, пойманную в реке. Были также обнаружены обугленные персики. Я увидел и кухонный отсек, где хранили зерно, а ещё грузик для прядения и тёмно-красную керамическую утварь.

Вдруг я задумался — а как люди той эпохи выражали движения души? Не хотелось ли им отправиться в путешествие, преодолев горы и реки? Я внимательно изучил внешнюю поверхность керамических изделий и увидел, что вся керамика была без узоров.

Для тех, кто жил здесь 3500 лет назад, поэзия ещё не существовала. Возможно, и путешествие в одиночку тоже было невозможным. Концепция человека как венца творения, вероятно, есть проявление интеллектуального высокомерия и тщеславия, порождённого многообразием вещей, созданных человеком после Нового времени.

Продолжаю ехать по той же дороге. Берег озера обрамляют цветущие шёлковые акации. Днём их листья расправляются, а после захода солнца сворачиваются в трубочки. Присев в тени шёлкового дерева на вершине холма, откуда виднеется озеро, я снова читаю сборник «Безмятежность».

Боги и выпивка —
Имена, что считала безопасным противоядием.

Зима прошла, но изо рта идёт пар. Моё тело рвётся в могилу.
Эта погода, что похожа на войну, насколько жарче ещё может стать,
На конце каждого вдоха — вопросительный знак.

Дует ветер, и идёт дождь,
Но ты идёшь без зонта,
Похожий на тень от упавшего дерева.

На трёхэтажной смотровой площадке озера Чинян горожане наслаждают речным пейзажем на закате дня.

Чхоксон-ну (Чхоксок-ру) — это павильон внутри крепости Чинчжу. Для корейцев это прекрасное сооружение, стоящее над рекой Нам-ган, является источником утешения и живым напоминанием о трагической истории.

В 1592 году Япония вторглась в Чосон. Так началась продлившаяся 7 лет Имчжинская война. Когда в октябре 1592 года 20 тысяч японцев атаковали крепость Чинчжу, Ким Симин, тогдашний правитель Чинчжу, вступил в бой во главе 3800 воинов и победил. Говорят, что в ходе семидневных боёв японская армия потеряла более 300 офицеров и 10 тысяч солдат, что позволяет представить себе сколь кровавымбыло сражение. Ким Симин погиб в этой битве, сражённый вражеской пулей, ему было 39 лет.

Второе сражение в крепости Чинчжу началось в июне следующего года. В результате боёв, проходивших в условиях сезона дождей, крепость Чинчжу пала. Все солдаты внутри крепости погибли, сражаясь с японцами или бросившись в воды Нам-гана, а гражданское население подверглось полному истреблению. Только в Японию было отправлено 20 тысяч отрезанных голов. Утопленников было так много, что их тела перегородили течение реки. Но хотя крепость Чинчжу пала, японская армия, понеся большие потери, в итоге не смогла захватить регион Хонам, житницу страны, и в конце концов была вынуждена отказаться от амбициозных планов покорения Чосона. Таково глубокое значение этой битвы.

С этой битвой связана история одной женщины, что зацвела, подобно цветку, после войны. Кто-то говорит, что Нонгэ была «кисэн», другие считают, что она была простолюдинкой, но это не важно. После завершения второй осады Чинчжу японцы устроили победное пиршество, на котором было и несколько «кисэн». На празднестве Нонгэ завлекла японского военачальника Кэямуру Рокусукэ на край скалы и, обхватив его, бросилась вместе с ним в воды Нам-гана. Местные жители прозвали эту скалу Ый-ам, Скала Верноподданности, а храм, посвящённый Нонгэ, называется Ыйги-са, Храм Верноподданной Кисэн. Он стоит, глядя вниз на воды реки. Поэт Пён Ённо (Ёнро) так воспел подвиг Нонгэ:

Под крепостной стеной Чинчжу существует улица антиквариата Инса-дон протяжённостью 600 м. Со второй половины 1970-х годов здесь одна за другой стали появляться антикварные лавки, и со временем улица приобрела нынешний вид.

Священный гнев
Глубже веры,
А пылающая страсть —
Сильнее любви.
Ах, над волнами,
Что синее цветков фасоли
Пусть плывёт её душа,
Что краснее мака.

Высоко вскинулись
Её прелестные брови,
А губы, подобные сердцевине граната,
Встретили поцелуй смерти!
Ах, над волнами,
Что синее цветков фасоли
Пусть плывёт её душа,
Что краснее мака.

Чинчжусцы гордятся Фестивалем водных фонариков, который проводится каждый октябрь в память о тех, кто погиб, защищая страну во время японских вторжений. В знак признания уникальности истории, стоящей за фестивалем, IFEA (Международная Ассоциация фестивалей и событий) в 2015 году удостоила Чинчжу звания «Город международных фестивалей и событий».

С началом фестиваля вся река Нам-ган покрывается прекрасными плывущими фонариками всех цветов и форм. А ночью, кажется, что фонариков в небе больше, чем звёзд, и это напоминает о временах осады крепости, когда осаждённые использовали такие летающие фонарики, чтобы передать вести о ситуации в крепости наружу, а люди за пределами крепости сообщали осаждённым вести из родных мест.

Посещение Чинчжу в начале октября может препднести вам неожиданно роскошный подарок. Ведь вы сможете запустить в ночное осеннее небо фонарик, написав на нём своё имя, мечты и желания. И тогда, кто знает, возможно, вам удастся почувствовать, что было на душе у людей того времени, когда 425 лет назад они вступили в битву с захватчиками, а река Нам-ган была их последним оплотом.

На Фестивале водяных фонариков, который проводится в Чинчжу каждый год в октябре, воссоздают бои времён Имчжинской войны.

Я люблю старинную улицу, идущую вдоль крепостной стены Чинчжу. Она называется Инса-дон, так же, как и известный квартал антиквариата в Сеуле. Каждый раз, прогуливаясь по местному Инса-дону, я неизменно вспоминаю о ныне покойной писательнице Пак Вансо.

Г-жа Пак очень любила эту улицу. Она говорил, что на Инса-доне в Сеуле очень уж много сутолоки, да и дорого всё, а здесь тихо, и люди душевные, поэтому стоит пройтись пешком. Все местные торговцы читали хотя бы пару её книг, а один даже попросил автограф. Только писатель поймёт, как это приятно быть в окружении людей, которые с уважением относятся к твоему творчеству.

Больше всего писательница любила деревянную мебель эпохи Чосон.

«Даже рядом с изысканной западной живописью или объектом абстрактного искусства деревянные изделия эпохи Чосон не теряются. В них есть способность, не теряя своего стиля, спокойно вписываться в любой интерьер, делая его совершенным».

Вспоминая слова писательницы, я обошёл несколько лавок антиквариата. И, поддавшись сиюминутному порыву, купил изделие из обожжённой глины за сумму чуть более 300 долларов. Будь г-жа Пак жива, она бы, конечно, сказала: «О! Где ты такое отыскал? У тебя прямо глаз-алмаз!».

Городской музей искусства И Сончжа открылся в Чинчжу в 2015 году. Уроженка Чинчжу И Сончжа (1918—2009) занималась западной живописью и наряду с Ким Хванги и И Ынно принесла всемирную славу изобразительному искусству Кореи XX века.

Многие из её работ в музее носят поэтические названия. Такие произведения, как «Текстура ветра», «Шёпот рассвета», «Беззаботная русалка», трогают душу и наполняют её теплом. Во времена японского колониализма г-жа И училась в Японии, а в 1951 году, в разгар Корейской войны, отправилась учиться во Францию, что не могло не сказаться на её творчестве. Но разве могла она забыть раздираемую страданиями Родину и людей родного края?

 

Я думал, что поэзия живёт в душах страдающих людей и является воплощением странствий страдающего духа. И тут мне вдруг пришла в голову мысль — а что, если 3500 лет назад, в бронзовом веке, у людей не было поэзии потому, что они не знали боли? Тогда в людях было больше тепла и умиротворённости, чем в нас сегодня. Так что, возможно, наша история как людей, создавших поэзию, — это на самом деле шаг назад по сравнению с теми временами.